Персональные инструменты
 

Полная дикость: зачем владельцы успешных компаний на отдыхе таскают рюкзаки и спят в палатках

Материал из CustisWiki

Перейти к: навигация, поиск
В журнале Forbes опубликована статья о том, почему владельцы компаний предпочитают активный отдых. Владимир Рахтеенко, наш генеральный директор, рассказал журналу о своем хобби — занятии пешим туризмом в горных районах. Как у Владимира появилось такое увлечение? С какими сложностями и опасностями приходится сталкиваться в походе? Как подобный отдых меняет отношение к бизнесу и к жизни? Об этом — в материале «Полная дикость: зачем владельцы успешных компаний на отдыхе таскают рюкзаки и спят в палатках» на сайте и в бумажной версии издания.

Гендиректор и основной акционер CUSTIS Владимир Рахтеенко может позволить себе пятизвездный круиз или отдых на тропических островах. Выручка его компании, разрабатывающей и внедряющей сложные учетно-аналитические системы, в 2015 году составила 1 млрд рублей (среди клиентов CUSTIS центральный аппарат Банка России, Департамент образования Москвы, Газпромбанк, сеть «Спортмастер»). Рахтеенко говорит, что был на Мальдивах — красиво, но не цепляет. Его предпочтения — пешие походы по горам Полярного Урала, Южной Сибири, Забайкалья, Якутии, Хабаровского края.

Мне говорили, что на Алтае есть маршруты, где мало народа. Ничего подобного: и егерей мы постоянно встречали, и туристов, а на ключевых озерах вообще чуть ли не проходной двор. Алтай замечателен, но второй раз мы туда не пойдем. Хибины тоже не для нас: достаточно населенные места. Наша группа небольшая — четыре-шесть человек, все проверенные друзья, и для нас важна полная автономность. Это значит, что ближайший населенный пункт может быть на 100 км в стороне от маршрута.

Мое увлечение походами началось с байдарок. Родители взяли меня на сплав, когда я закончил первый класс. Я ходил на байдарках, будучи студентом, аспирантом, предпринимателем. Но в 2000 году решил, что насчет сплавов мне большому счету все понятно, ничего особо нового для себя уже не открою, и решил перейти на трекинг. Причем по самым диким местам и без проводников, только с близкими людьми. Моя жизнь публична: пять-шесть совещаний в день, масса внешних контактов. Хотелось полностью отключиться от активного общения, от цивилизации.

Первый пеший поход состоялся по южному Прибайкалью — хребту Хамар-Дабан. Подготовились мы плохо: тащили рюкзаки по 50 кг и после всех перепадов высот (до 4000 м) к концу маршрута едва переставляли ноги. Но отвращения не возникло. Трекинг, наверное, можно назвать активной медитацией. Шажок за шажком, вперед и вверх. Если за час проходите 2,5 км, считайте — это очень хорошая местность. Случалось, в Сибири мы продвигались на 400 м за час, и это было успехом. Вот так неспешно приближаешься к перевалу, а потом оборачиваешься, смотришь на пройденное сверху вниз — и от восторга чуть ли не перехватывает дыхание.

Если для меня походы — вторая жизнь, то есть люди, для которых она — первая. По сути, это наши заочные проводники. По результатам своих походов они публикуют в интернете отчеты с GPS-треками, таймингом, фотографиями ключевых точек маршрута. На местах есть энтузиасты, которые могут начертить маршрут и разъяснить все, что нужно. Да, бывает, что по таким картам заходишь не туда, попадаешь в опасную ситуацию, но желания путешествовать это не отбивает. Вообще все беды в походе — из-за недооценки степени усталости. Умение вовремя остановиться очень важно. Иногда это не разум, а какое-то животное чувство. Кстати, в бизнесе оно тоже помогает.

Путь в глуши меряют не километрами, а часами. Средний поход длится около 100 часов. У нас есть правило: четыре дня идем, день отдыхаем. Так за три недели (обычно это конец июля — начало августа) проходим примерно 200 км. У мужчин рюкзаки под 40 кг, у женщин — 14–16 кг. Ключевые опасности на маршруте — это не дикие звери. За все время медведей мы встречали раз пятнадцать, но так, чтобы было опасно — лишь дважды. Помню, однажды медведица с двумя медвежатами на нас побежала — было жутко. Но осыпи на перевалах куда опаснее.

Шли мы по Южно-Муйскому хребту. Это восточная часть Бурятии, абсолютно дикий район. Простраивая маршрут, мы обманулись с классификацией одного перевала. А там оказалась крупноблочная осыпь: по весне камни льдом распирает, а к лету они оседают как попало, и склон становится очень нестабильным. Да еще уклон до 50 градусов. Я вычислил траекторию, по которой можно хоть с изрядным риском, но залезть. И мы полезли. Я шел последним. На последнем отрезке решил подтянуться на булыгане размером со шкаф. И тут он подался. И гребень, на котором уже сидели ребята, вдруг осел с каким-то утробным звуком. Камень съехал немного и встал. У меня в тот момент волосы на загривке буквально зашевелились.

Вода — тоже непредсказуемое препятствие. Сегодня вы горный ручей перейдете не глядя, а завтра, после дождя — никаких шансов, надо навесную переправу делать. Был случай, когда мы недооценили воду и нас смыло. Пошли вброд — течение вроде ровное, не особо сильное. Не успели спохватиться, как вода нас подняла и понесла… Есть еще кедровый стланик, через который надо продираться. Болота с кочкарником и карликовыми кустами — сверху все кажется устойчивым, а внизу может быть что угодно. Мы стараемся не ходить по болотам, но иногда метров сто по такому участку надо пройти, и это может затянуться на час.

Как-то в поход попросился мой друг, жаловавшийся, что совсем «дошел до ручки» с офисной жизнью. Из Якутии он вернулся похудевшим на 30 кг. Говорил потом: никакие медицинские процедуры за три недели ему такого оздоровления не дали бы. В походе организм, так сказать, меняет фазовые состояния. Что-то внутри щелкает, и все бытовые неудобства, такие раздражающие в городе — мокро, холодно,  — начинают игнорироваться. Для меня это единственный отдых, позволяющий перестать думать о работе. Организм уже через полдня понимает, что все — шутки кончились, надо выживать и всю ерунду, которая что-то значила в городе, нужно выкинуть из головы.

Первая наша попытка выехать за границу в поисках «дичи» провалилась. Мы пробовали пройти маршрут в Непале — очень красиво, но встречаешь 300–500 человек в день. А вот что такое Сибирь! Мы ходили по Восточному Саяну: заехали на восточный берег Байкала в поселок Курумкан и дальше двести с лишним километров шли на север к Новому Уояну на БАМе. За весь путь мы видели только один след человека, да и то старый — пенек, сточенный под ворот. Больше ничего — ни кострищ, ни шалашей.

Конечно, и в глуши встречаются бродяги. Когда мы были на Удокане, местные нас предупреждали: осторожнее с черными золотоискателями. Они должны убедиться, что вы ничего не ищете. Вопрос не в том, что это дело уголовно наказуемо. Есть правило, которое не изменилось с позапрошлого века: если два золотоискателя сошлись на тропе, дальше пойдет один. Пересечься с золотоискателями нам не довелось, и слава богу. А так со всеми нежданными встречными в горной тайге мы расходились мирно, спокойно — опыт переговоров у нас все-таки богатый.

Горный поход — это предприятие, где деньгами ничего не решишь. Я могу купить лучшую экипировку: моя палатка стоит $1200, рюкзак и ботинки вместе — около $1000. Но в группе может быть человек, у которого все втрое дешевле, и это ни на что не влияет. Главное, чтобы был верный настрой. Готовность принимать на себя риски, которые не можешь до конца просчитать. Если попал в опасную ситуацию — сохраняй голову холодной. В походах мозг буквально пересобирается. Ты начинаешь думать с другой скоростью и креативностью, твоя кооперативность и коммуникабельность выходят на иной уровень. На то, что там происходит, можно потом опираться и в жизни, и в бизнесе.